Из-под старого вяза высокого, из-под кустика ракитового, из-под камешка белого вытекала Днепр-река. Ручейками, речками полнилась, протекала по русской земле, выносила к Киеву тридцать кораблей.
Хорошо все корабли изукрашены, а один корабль лучше всех. Это корабль хозяина Соловья Будимировича. На носу турья голова выточена, вместо глаз у неё вставлены дорогие яхонты, вместо бровей положены чёрные соболи, вместо ушей - белые горностаюшки, вместо гривы - лисы черно-бурые, вместо хвоста - медведи белые. Паруса на корабле из дорогой парчи, канаты шелковые. Якоря у корабля серебряные, а колечки на якорях чистого золота. Хорошо корабль изукрашен всем!
Посреди корабля шатёр стоит. Крыт шатёр соболями и бархатом, на полу лежат медвежьи меха.
В том шатре сидит Соловей Будимирович со своей матушкой Ульяной Васильевной.
А вокруг шатра дружинники стоят. У них платье дорогое, суконное, пояса шелковые, шляпы пуховые. На них сапожки зелёные, подбиты гвоздями серебряными, застёгнуты пряжками золочёными.
Соловей Будимирович по кораблю похаживает, кудрями потряхивает, говорит своим дружинникам:
- Ну-ка братцы-корабельщики, полезайте на верхние реи, поглядите, не виден ли Киев-город. Выберите пристань хорошую, чтобы нам все корабли в одно место свести.
Полезли корабельщики на реи и закричали хозяину:
- Близко, близко славный город Киев! Видим мы и пристань корабельную!
Вот приехали они к Киеву, бросили якоря, закрепили корабли.
Приказал Соловей Будимирович перекинуть на берег три сходни. Одна сходня чистого золота, другая серебряная, а третья сходня медная.
По золотой сходе Соловей матушку свою свёл, по серебряной сам пошёл, а по медной дружинники выбежали. Позвал Соловей Будимирович своих ключников:
- Отпирайте наши заветные ларцы, приготовьте подарки для князя Владимира и княгини Апраксин. Насыпайте миску красного золота, да миску серебра, да миску жемчуга.
Прихватите сорок соболей да без счёта лисиц, гусей, лебедей. Вынимайте из хрустального сундука дорогую парчу с разводами. Пойду я к князю Владимиру.
Взял Соловей Будимирович золотые гусельки и пошёл ко дворцу княжескому. За ним идёт матушка со служанками, за матушкой несут подарки драгоценные.
Пришёл Соловей на княжеский двор, дружину свою у крыльца оставил, сам с матушкой в горницу вошёл.
Как велит обычай русский, вежливый, поклонился Соловей Будимирович на все четыре стороны, а князю с княгиней особенно, и поднёс всем богатые дары.
Князю дал он миску золота, княгине - дорогую парчу, а Забаве Путятишне - крупного жемчуга. Серебро роздал слугам княжеским, а меха - богатырям да боярским сыновьям.
Князю Владимиру дары понравились, а княгине Апраксин ещё больше того.
Затеяла княгиня в честь гостя весёлый пир. Величали на том пиру Соловья Будимировича и его матушку.
Стал Владимир-князь Соловья расспрашивать:
- Кто такой ты, добрый молодец? Из какого роду-племени? Чем мне тебя пожаловать: городами ли с приселками или золотой казной?
- Я торговый гость, Соловей Будимирович. Мне не нужны города с приселками, а золотой казны у меня самого полно. Я приехал к тебе не торговать, а в гостях пожить. Окажи мне, князь, ласку великую. Дай мне место хорошее, где я мог бы построить три терема.
- Хочешь, стройся на торговой площади, где жёнки да бабы пироги пекут, где малые ребята калачи продают.
- Нет, князь, не хочу я на торговой площади строиться. Ты дай мне место поближе к себе. Позволь мне построиться в саду у Забавы Путятишны, в вишенье да в орешнике.
- Бери себе место, какое полюбится, хоть в саду у Забавы Путятишны.
- Спасибо тебе, Владимир Красное Солнышко.
Вернулся Соловей к своим кораблям, созвал свою дружину.
- Ну-ка братцы, снимем мы кафтаны богатые да наденем передники рабочие, разуем сапожки сафьяновые и наденем лапти лычковые. Вы берите пилы да топоры, отправляйтесь в сад Забавы Путятишны. Я вам сам буду указывать. И поставим мы в орешнике три златоверхих терема, чтобы Киев-град краше всех городов стоял.
Пошёл стук-перезвон в зелёном саду Забавы Путятишнч, словно дятлы лесные на деревьях пощёлкивают... А к утру-свету готовы три златоверхих терема. Да какие красивые! Верхи с верхами свиваются, окна с окнами сплетаются, одни сени решётчатые, другие сени стеклянные, а третьи - чистого золота.
Проснулась утром Забава Путятишна, распахнула окно в зелёный сад и глазам своим не поверила: в её любимом орешнике стоят три те рема, золотые маковки как жар горят.
Хлопнула княжна в ладоши, созвала своих нянюшек, мамушек, сенных девушек.
- Поглядите, нянюшки, может, я сплю и во сне мне это видится: вчера пустым стоял мои зелёный сад, а сегодня в нем терема горят.
- А ты, матушка Забавушка, пойди посмотри, твоё счастье само тебе во двор пришло.
Наскоро Забава оделась. Не умылась, косы не заплела, на босую ногу башмачки обула, повязалась шелковым платком и бегом побежала в сад.
Бежит она по дорожке через вишенье к орешнику. Добежала до трёх теремов и пошла тихохонько.
Подошла к сеням решётчатым и прислушалась. В том тереме стучит, бренчит, позвякивает - это золото Соловья считают, по мешкам раскладывают.
Подбежала к другому терему, к сеням стеклянным, в этом тереме тихим голосом говорят: тут живёт Ульяна Васильевна, родная матушка Соловья Будимировича. Отошла княжна, задумалась, разрумянилась и тихохонько на пальчиках подошла к третьему терему с сенями из чистого золота.
Стоит княжна и слушает, а из терема песня льётся, звонкая, словно соловей в саду засвистел. А за голосом струны звенят звоном серебряным.
"Войти ли мне? Переступить порог?"
И страшно княжне, и поглядеть хочется.
"Дай, - думает, - загляну одним глазком".
Приоткрыла она дверь, заглянула в щёлку и ахнула: на небе солнце и в тереме солнце, на небе звёзды и в тереме звёзды, на небе зори и в тереме зори. Вся красота поднебесная на потолке расписана.
А на стуле из драгоценного рыбьего зуба Соловей Будимирович сидит, в золотые гусельки играет. Услыхал Соловей скрип дверей, встал и к дверям пошёл.
Испугалась Забава Путятишна, подломились у неё ноги, замерло сердце, вот-вот упадёт.
Догадался Соловей Будимирович, бросил гусельки, подхватил княжну, в горницу внёс, посадил на ременчатый стул.
- Что ты, душа-княжна, так пугаешься? Не к медведю ведь в логово вошла, а к учтивому молодцу. Сядь, отдохни, скажи мне слово ласковое.
Успокоилась Забава, стала его расспрашивать:
- Ты откуда корабли привёл? Какого ты роду-племени?
На всё ей учтиво Соловей ответы дал, а княжна забыла обычаи дедовские да как скажет вдруг:
- Ты женат, Соловей Будимирович, или холостой живёшь? Если нравлюсь я тебе, возьми меня в замужество.
Глянул на неё Соловей Будимирович, усмехнулся, кудрями тряхнул:
- Всем ты мне, княжна, приглянулась, всем мне понравилась, только мне не нравится, что сама ты себя сватаешь. Твоё дело скромно в терему сидеть, жемчугом шить, вышивать узоры искусные, дожидать сватов. А ты по чужим теремам бегаешь, сама себя сватаешь.
Расплакалась княжна, бросилась из терема бежать, прибежала к себе в горенку, на кровать упала, вся от слез дрожит.
А Соловей Будимирович не со зла так сказал, а как старший младшему.
Он скорее обулся, понаряднее оделся и пошёл к князю Владимиру:
- Здравствуй, князь-Солнышко, позволь мне слово молвить, свою просьбу сказать.
- Изволь, говори, Соловеюшка.
- Есть у тебя, князь, любимая племянница, - нельзя ли её за меня замуж отдать?
Согласился князь Владимир, спросили княгиню Апраксию, спросили Ульяну Васильевну, и послал Соловей сватов к Забавиной матушке.
И просватали Забаву Путятишну за доброго гостя Соловья Будимировича.
Тут князь-Солнышко созвал со всего Киева мастеров-искусников и велел им вместе с Соловьем Будимировичем по городу золотые терема ставить, белокаменные соборы, стены крепкие. Стал Киев-город лучше прежнего, богаче старого.
Пошла слава о нём по родной Руси, побежала и в страны заморские: лучше нет городов, чем Киев-град.
108: Гости
