Дети сети...

     Прискакал Илья в Киев, заехал на княжеский двор. У князя Владимира идет веселый пир. За столом сидят бояре, гости богатые, русские могучие богатыри.
     Зашел Илья в гридню княжескую, стал у двери, поклонился по-ученому, князю Солнышку с княгиней - особенно.
     - Здравствуй, Владимир стольно-киевский! Поишь ли, кормишь ли заезжих богатырей?
     Не узнал его Владимир Солнышко и спрашивает:
     - Ты откуда, старик, как тебя зовут по имени?
     - Я Никита Заолешанин.
     - Ну, садись, Никита, с нами хлеба кушать. Есть еще местечко на дальнем конце стола, ты садись там на край скамеечки. Все другие места заняты. У меня сегодня гости именитые, не тебе, мужику, чета - князья, бояре, богатыри русские.
     Усадили слуги Илью на худом конце стола. Загремел тут Илья на всю горницу:
     - Не родом богатырь славен, а подвигом. Не по делам мне место, не по силе честь. Сам ты, князь, сидишь с воронами, а меня садишь с неумными воронятами.
     Захотел Илья поудобней сесть, поломал скамьи дубовые, погнул сваи железные, прижал всех гостей в большой угол.
     Это князю Владимиру не понравилось. Потемнел князь, как осенняя ночь, закричал, заревел, как лютый зверь:
     - Что же ты, Никита Заолешанин, перемешал мне все места почетные, погнул сваи железные? У меня между богатырских мест проложены не зря были сваи крепкие. Чтобы богатыри на пиру не толкались, ссор не заводили. А ты что тут за порядки навел? Аи вы, русские богатыри, вы чего терпите, что лесной мужик назвал вас воронами? Вы берите его под руки, выкиньте из гридни на улицу.
     Выскочили тут три богатыря, стали Никиту подталкивать, подергивать, а он стоит, не шатается, на голове колпак не сдвинется.
     - Коли хочешь, Владимир-князь, позабавиться, подавай мне еще трех богатырей.
     Вышли еще три богатыря, ухватились вшестером за Никитушку, а он с места не сдвинулся.
     - Мало, князь, даешь, дай еще мне троих.
     Да и девять богатырей ничего с Никитой не сделали: стоит старый, как столетний дуб, с места не сдвинется. Распалился богатырь:
     - Ну, теперь, князь, пришел мой черед потешиться!
     Стал он богатырей поталкивать, попинывать, с ног валить. Расползлись богатыри по горнице, ни один на ноги не может встать. Сам князь забился в запечек, закрылся шубкой куньей и дрожмя дрожит...
     А Илья вышел из гридни, хлопнул дверьми - двери вылетели, воротами хлопнул - ворота рассыпались...
     Вышел он на широкий двор, вынул тугой лук и стрелы острые, стал стрелам приговаривать:
     - Вы летите, стрелы, к высоким кровлям, сшибайте с теремов золотые маковки.
     Тут посыпались золотые маковки с княжеского терема. Закричал Илья во весь богатырский крик:
     - Собирайтесь, люди нищие, голые, подбирайте золотые маковки, несите в кабак, пейте вино, ешьте калачей досыта.
     Набежали голи нищие, подобрали маковки, стали с Ильей пировать, гулять.
     А Илья их угощает, приговаривает:
     - Пей-ешь, братия нищая, князя Владимира не бойся; может, завтра я сам буду княжить в Киеве, а вас сделаю помощниками.
     Донесли обо всем Владимиру:
     - Сбил Никита, князь, маковки, поит-кормит нищую братию, похваляется сесть князем в Киеве.
     Испугался князь, задумался. Встал тут Добрыня Никитич:
     - Князь ты наш, Владимир Красное Солнышко, это ведь не Никита Заолешанин, это ведь сам Илья Муромец; надо его назад вернуть, перед ним покаяться, а то как бы худо не было.
     Стали думать, кого за Ильей послать.
     Послать Алешу Поповича - тот не сумеет позвать Илью. Послать Чурилу Пленковича - тот только наряжаться умен. Порешили послать Добрыню Никитича, его Илья Муромец братом зовет.
     Улицей идет Добрыня и думает:
     "Грозен в гневе Илья Муромец. Не за смертью ли своей идешь, Добрынюшка?"
     Пришел Добрыня, поглядел, как Илья пьет-гуляет, стал раздумывать:
     "Спереди зайти, так сразу убьет, а потом опомнится. Лучше я к нему сзади подойду".
     Подошел Добрыня сзади к Илье, обнял его за могучие плечи:
     - Аи ты, братец мой, Илья Иванович. Ты сдержи свои руки могучие, ты скрепи свое гневное сердце, ведь послов не бьют, не вешают. Послал меня Владимир-князь перед тобою покаяться. Не узнал он тебя, Илья Иванович, потому и посадил на место непочетное. А теперь он просит тебя назад прийти. Примет тебя с честью, со славою.
     Обернулся Илья:
     - Ну и счастлив ты, Добрынюшка, что сзади зашел. Если бы ты зашел спереди, только косточки от тебя остались бы. А теперь я тебя не трону, братец мой. Коли просишь ты, я пойду обратно, к князю Владимиру, да не один пойду, а всех моих гостей захвачу, пусть уж князь Владимир не прогневается.
     И созвал Илья всех своих собутыльников, всю нищую братию голую и пошел с ними на княжеский двор.
     Встретил его князь Владимир, за руки брал, целовал в уста сахарные.
     - Гой еси, ты, старый Илья Муромец, ты садись повыше всех, на место почетное.
     Не сел Илья на место почетное, сел на место среднее и посадил рядом с собой всех нищих гостей.
     - Кабы не Добрынюшка, убил бы я тебя сегодня, Владимир-князь. Ну, уж на этот раз твою вину прощу.
     Понесли слуги гостям угощенье, да не щедро, а по чарочке, по сухому калачику.
     Снова Илья в гнев вошел:
     - Так-то, князь, ты моих гостей потчуешь? Чарочками маленькими!
     Владимиру-князю это не понравилось.
     - Есть у меня в погребе сладкое вино, найдется на каждого по бочке-сороковочке. Если это, что на столе, не понравилось, пусть сами из погребов принесут, не великие бояре.
     - Эй, Владимир-князь, так ты гостей потчуешь, так их чествуешь, чтобы сами бегали за питьем да за кушаньем? Видно, мне самому придется быть за хозяина.
     Вскочил Илья на ноги, побежал в погреба, взял одну бочку под одну руку, другую под другую руку, третью бочку ногой покатил. Выкатил на княжеский двор.
     - Берите, гости, вино, я еще принесу.
     И опять спустился Илья в погреба глубокие. Разгневался Владимир, закричал громким голосом:
     - Гой вы, слуги мои, слуги верные! Вы бегите поскорей, закройте двери погреба, задерните чугунной решеткой, засыпьте желтым песком, завалите столетними дубами. Пусть умрет там Илья смертью голодной.
     Набежали слуги и прислужники, заперли Илью, завалили двери погреба, засыпали песком, задернули решеткой, погубили верного, старого, могучего Илью Муромца.
     А голей нищих плетками со двора согнали.
     Этакое дело русским богатырям не понравилось.
     Они встали из-за стола не докушавши, вышли вон из княжеского терема, сели на добрых коней и уехали.
     - А не будем же мы больше жить в Киеве! А не будем же служить князю Владимиру!
     Так-то в ту пору у князя Владимира не осталось в Киеве богатырей.