Посеял мужик рожь, и уродилась она на диво: едва мог с поля собрать. Вот перевез он снопы домой, смолотил и насыпал зерном полнехонек амбар; насыпал и думает: "Теперь-то стану жить не тужить".

     Повадились к мужику в амбар мышь да воробей; каждый божий день раз по пяти слазают, наедятся - и назад: мышь юркнет в свою конурку, а воробей улетит в свое гнездо. Жили они вдвоем так-то дружно целые три года; все зерно приели, остается в закроме самая малость, с четверик - не больше. Видит мышь, что запас к концу подходит, и ну ухитряться, как бы воробья обмануть да всем остальным добром одной завладеть. И таки ухитрилась: собралась темной ночью, прогрызла в полу большую дыру и спустила в подполье всю рожь до единого зернышка.
     Поутру прилетает воробей в амбар, захотелось ему позавтракать; глянул - нет ничего. Вылетел бедняжка голодный и думает про себя:
     "Обидела, проклятая! Полечу-ка я, добрый молодец, к ихнему царю, ко льву, стану просить на мышь - пусть он нас рассудит по правде".
     Снялся и полетел ко льву.
     - Лев, царь звериный, - бьет ему челом воробей, - жил я с твоим зверем, мышью зубастою; целые три года кормились из одного закрома, и не было промеж нас никакой ссоры. А как стал запас к концу подходить, пошла она на хитрость: прогрызла в закроме дыру, спустила все зерно в подполье к себе, а меня, бедного, голодать оставила. Рассуди нас по правде; не рассудишь - полечу искать суда-расправы у своего царя орла.
     - Ну, и лети с богом, - сказал лев.
     Воробей бросился с челобитьем к орлу, рассказал ему всю свою обиду, как мышь своровала, а лев ей потатчик.
     Сильно разгневался в те поры царь орел и сейчас же отправил ко льву легкого гонца: приходи завтра со своим-де звериным воинством на такое-то поле, а я соберу всех птиц и дам тебе сражение.
     Нечего делать, послал царь лев клич кликать, на войну зверей созывать. Собралось их видимо-невидимо, и только пришли на чистое поле - летит на них орел со всем своим крылатым воинством, словно туча небесная. Началась битва великая. Бились они три часа и три минуточки; победил царь орел, завалил все поле трупами звериными и распустил птиц по домам, а сам полетел в дремучий лес, уселся на высокий дуб - избит, изранен, и стал думу думать крепкую, как бы назад воротить свою силу прежнюю.
     Давно это было, а жил-был тогда купец с купчихою одни-одинехоньки, не было у них ни единого детища. Встал купец поутру и говорит жене:
     - Нехорош мне сон привиделся: навязалась будто к нам большая птица, жрет зараз по целому быку, выпивает по полному ушату; а нельзя избыть, нельзя птицы не кормить. Пойду-ка я в лес, авось поразгуляюся.
     Захватил ружье и пошел в лес. Долго ли, коротко ли бродил он по лесу, подошел, наконец, к дубу, увидел орла и хочет стрелять по нем.
     - Не бей меня, добрый молодец, - провещал ему орел человеческим голосом, - убьешь - мало будет прибыли. Возьми меня лучше к себе в дом да прокорми три года, три месяца и три дня; я у тебя поправлюся, отращу свои крылья, соберуся с силами и тебе добром заплачу.
     "Какой платы от орла ожидать?" - думает купец и прицелился в другой раз.
     Орел провещал то же самое. Прицелился купец в третий раз, и опять орел просит:
     - Не бей меня, добрый молодец; прокорми меня три года, три месяца, три дня; как поправлюся, отращу свои крылья да соберуся с силами - все тебе добром заплачу.
     Сжалился купец, взял птицу орла и понес домой. Тотчас убил быка и налил полный ушат медовой сыты; надолго, думает, хватит орлу корму; а орел все зараз приел и выпил. Плохо пришлось купцу от незваного гостя, совсем разорился; видит орел, что купец-то обеднял, и говорит ему:
     - Послушай, хозяин, поезжай в чистое поле; много там разных зверей побитых, пораненных. Сними с них дорогие меха и вези продавать в город; на те деньги и меня и себя прокормишь, еще про запас останется.
     Поехал купец в чистое поле, видит: много на поле лежит зверей побитых, пораненных; поснимал с них самые дорогие меха, повез продавать в город и продал за большие деньги.
     Прошел год; велит орел хозяину везти его на то место, где высокие дубы стоят. Заложил купец повозку и привез его на то место. Орел, взвился за тучи и с разлету ударил грудью в одно дерево; дуб раскололся надвое.
     - Ну, купец, - говорит орел, - не собрался я с прежней силою, корми меня еще круглый год.
     Прошел и другой год; опять взвился орел за темные тучи, разлетелся сверху и ударил грудью дерево; раскололся дуб на мелкие части.
     - Приходится тебе, купец, добрый молодец, еще целый год меня кормить; не собрался я с прежнею силою.
     Вот как прошло три года, три месяца и три дня, говорит орел купцу:
     - Вези меня опять на то же место, к высоким дубам.
     Привез его купец к высоким дубам. Взвился орел повыше прежнего, сильным вихрем ударил сверху в самый большой дуб, расшиб его в щепки с верхушки до корня, аж лес кругом зашатался.
     - Спасибо тебе, купец, добрый молодец, - сказал орел, - теперь вся моя старая сила со мною. Бросай-ка лошадь да садись ко мне на крылья; я понесу тебя на свою сторону и расплачусь с тобою за все добро.

     Сел купец орлу на крылья; понесся орел на синее море и поднялся высоко-высоко.
     - Посмотри, - говорит, - на сине море, велико ли?
     - С колесо, - отвечает купец.
     Орел встряхнул крыльями и бросил купца вниз, дал ему спознать смертный страх и подхватил, не допустя до воды. Подхватил и поднялся; с ним еще выше.
     - Посмотри на сине море, велико ли?
     - С куриное яйцо.
     Встряхнул орел крыльями, сбросил купца вниз и, опять не допустя до воды, подхватил его и поднялся вверх, повыше прежнего.
     - Посмотри на сине море, велико ли?
     - С маковое зернышко.
     И в третий раз встряхнул орел крыльями и сбросил купца с поднебесья, да опять-таки не допустил его до воды, подхватил на крылья и спрашивает:
     - Что, купец, добрый молодец, спознал - каков смертный страх?
     - Спознал, - говорит купец, - я думал, совсем пропаду.
     - Да ведь и я то же думал, как ты в меня ружьем целил.
     Полетел орел с купцом за море, прямо к медному царству.
     - Вот здесь живет моя старшая сестра; как будем у ней в гостях станет она дары подносить, ты ничего не бери, а спроси себе медный ларчик.
     Сказал так-то орел, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем.
     Идeт они широким двором. Увидала сестра и обрадовалась:
     - Ах, братец родимый! Как тебя бог принес? Ведь боле трех лет тебя не видала; думала - совсем пропал. Ну, чем же тебя угощать, чем потчевать?
     - Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица, я - свой человек. Проси-угощай вот этого доброго молодца, он меня три года поил-кормил, с голоду не уморил.
     Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала. Повела потом в кладовые, показывает богатства несметные ни говорит купцу, доброму молодцу:
     - Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные; бери себе, что душа желает.
     Отвечает купец, добрый молодец:
     - Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного; подари медный ларчик.
     - Как бы не так! Не тот ты сапог не на ту ногу надеваешь!
     Осердился брат на такие речи сестрины, оборотился орлом, птицей быстрою, подхватил купца и полетел прочь.
     - Брат, родимый, воротись, - кричит сестра, - не постою и за ларчик!
     - Опоздала, сестра.
     Летит орел по поднебесью.
     - Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди деется?
     Посмотрел купец и сказывает:
     - Назади пожар виднеется, впереди цветы цветут.
     - То медное царство горит, а цветы цветут в серебряном царстве у моей средней сестры. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси серебряный ларчик.
     Прилетел орел, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем.
     - Ах, братец родимый, - говорит ему сестра, - отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Чем же тебя, друга, потчевать?
     - Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица, я - свой человек. Проси-угощай вот доброго молодца, что меня три года и поил и кормил, с голоду не уморил.
     Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала и повела в кладовые:
     - Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные; бери, купец, что душа пожелает.
     - Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного, подари один серебряный ларчик.
     - Нет, добрый молодец, не тот кусок хватаешь! Неровен час - подавишься!
     Осердился брат-орел, оборотился птицею, подхватил купца и полетел прочь.
     - Братец, родимый, воротись! Не постою и за ларчик!
     - Опоздала, сестра.
     Опять летит орел по поднебесью.
     - Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди?
     - Назади пожар горит, впереди цветы цветут.
     - То горит серебряное царство, а цветы цветут - в золотом, у моей меньшой сестры. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси золотой ларчик.
     Прилетел орел к золотому царству и оборотился добрым молодцем.
     - Ах, братец родненький, - говорит сестра, - отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Ну, чем же велишь себя потчевать?
     - Не меня проси, не меня угощай, я - свой человек. Проси-угощай вот этого купца, доброго молодца: он меня три года поил и кормил, с голоду не уморил.
     Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала; повела купца в кладовые, дарит его златом и серебром, и каменьями самоцветными.
     - Ничего мне не надобно; только подари золотой ларчик.
     - Бери себе на счастье. Ведь ты моего брата три года поил и кормил, с голоду не уморил; а ради брата ничего мне не жалко.

     Вот пожил, попировал купец в золотом царстве; пришло время расставаться, в путь-дорогу отправляться.
     - Прощай, - говорит ему орел, - не поминай лихом, да смотри - не отмыкай ларчика, пока домой не воротишься.
     Пошел купец домой; долго ли, коротко ли шел он, приустал, и захотелось ему отдохнуть. Остановился на чужом лугу, на земле царя Некрещеного Лба, смотрел, смотрел на золотой ларчик, не вытерпел и отомкнул. Только отпер - откуда ни возьмись: раскинулся перед ним большой дворец, весь изукрашенный, появились слуги многие:
     - Что угодно? Чего надобно?
     Купец, добрый молодец, наелся, напился и спать повалился. Увидал царь Некрещеный Лоб, что стоит на его земле большой дворец, и посылает послов:
     - Подите разузнайте, что за невежа такой проявился, без спросу на моей земле дворец выстроил? Чтоб сейчас убирался вон подобру-поздорову!
     Как пришло к купцу такое грозное слово, стал он думать да гадать, как бы собрать дворец в ларчик по-прежнему; думал-думал, - нет, ничего не поделаешь.
     - Рад бы убираться, - говорит он послам,- да как, и сам не придумаю.
Послы воротились и донесли про все царю Некрещеному Лбу.
     - Пусть отдаст мне то, чего дома не ведает, - соберу ему дворец в золотой ларчик.
     Делать нечего, пообещал купец с клятвою отдать то, чего дома не ведает, а царь Некрещеный Лоб тотчас собрал дворец в золотой ларчик. Взял купец золотой ларчик и пустился в дорогу.
     Долго ли, коротко ли, приходит домой; встречает его купчиха:
     - Здравствуй, свет! Где был-пропадал?
     - Ну, где был - там теперь нету меня.
     - А нам господь без тебя сынка даровал.
     "Вот я чего дома не ведал", - думает купец и крепко приуныл, пригорюнился.
     - Что с тобой? Али дому не рад? - пристает купчиха.
     - Не то, - говорит купец и тут же рассказал ей про все, что с ним было.
Погоревали они, поплакали, да не век же и плакать. Раскрыл купец свой золотой ларчик, и раскинулся перед ним большой дворец, хитро изукрашенный, и стал он с женою и сыном жить в нем, поживать, добра наживать.
     Прошло лет с десяток и побольше того; вырос купеческий сын, поумнел, похорошел и стал молодец молодцом.
     Раз поутру встал он невесело и говорит отцу:
     - Батюшка! Снился мне нынешней ночью царь Некрещеный Лоб, приказывал к себе приходить: давно-де жду, пора и честь знать.
     Прослезились отец с матерью, дали ему свое родительское благословение и отпустили на чужую сторону.
     Идет он дорогою, идет широкою, идет полями чистыми, степями раздольными и приходит в дремучий лес. Пусто кругом, не видать души человеческой; только стоит небольшая избушка одна-одинехонька, к лесу передом, к Ивану, гостиному сыну, задом.
     - Избушка, избушка, - говорит он, - повернись к лесу задом, а ко мне передом!
     Избушка послушалась и повернулась к лесу задом, к нему передом. Вошел в избушку Иван, гостиный сын, а там лежит баба-яга, костяная нога. Увидала его баба-яга и говорит:
     - Доселева русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне русский дух воочью проявляется. Отколь идешь, добрый молодец, и куда путь держишь?
     - Эх ты, старая ведьма! Не накормила, не напоила прохожего Человека, да уж вестей спрашиваешь.
     Баба-яга поставила на стол напитки и наедки разные, накормила его и спать уложила, а поутру ранехонько будит и давай расспрашивать. Иван, гостиный сын, рассказал ей всю подноготную и просит:
     - Научи, бабушка, как до царя Некрещеного Лба дойти.
     - Ну, хорошо, что ты ко мне зашел, а то не бывать бы тебе живому: царь Некрещеный Лоб крепко на тебя сердит, что долго к нему не являлся. Послушай же, ступай по этой тропинке и дойдешь до пруда, спрячься за дерево и выжидай время: прилетят туда три голубицы - красные девицы, дочери царские; отвяжут свои крылышки, поснимают платья и станут в пруду плескаться. У одной крылышки будут пестренькие; вот ты улучи минуточку и захвати их к себе и до тех пор не отдавай, пока не согласится она пойти за тебя замуж. Тогда все хорошо будет.
     Попрощался Иван, гостиный сын, с бабою-ягою и пошел по указанной тропинке.
     Шел-шел, увидал пруд и спрятался за густое дерево. Немного спустя прилетели три голубицы, одна с пестрыми крылышками, ударились оземь и обернулись красными девицами; сняли свои крылышки, сняли свое платье и начали купаться. А Иван, гостиный сын, держит ухо остро, подполз потихоньку и утащил пестрые крылышки. Смотрит: что-то будет? Выкупались красные девицы, вышли из воды; две тотчас же нарядились, прицепили свои крылышки, обернулись голубицами и улетели, а третья осталась пропажи искать. Ищет, сама приговаривает:
     - Скажи, отзовись, кто взял мои крылышки; если старый старичок - будь мне батюшкой, если средних лет - милым дядюшкой, если добрый молодец - пойду за него замуж.
     Иван, гостиный сын, вышел из-за дерева:
     - Вот твои крылышки!
     - Ну, скажи теперь, добрый молодец, нареченный муж, какого ты роду-племени и куда путь держишь?
     - Я Иван, гостиный сын, а путь держу к твоему батюшке, царю Некрещеному Лбу.
     - А меня зовут Василиса Премудрая.

     А была Василиса Премудрая любимая дочь у царя: и умом и красотой взяла. Указала она своему жениху дорогу к царю Некрещеному Лбу, вспорхнула голубицею и полетела вслед за сестрами.
     Пришел Иван, гостиный сын, к царю Некрещеному Лбу; заставил его царь на кухне служить, дрова рубить, воду таскать. Невзлюбил его повар Чумичка, стал на него царю наговаривать:
     - Ваше царское величество! Иван, гостиный сын, похваляется, может он за единую ночь вырубить большой дремучий лес, бревна кучи скласть, коренья повыкопать, а землю вспахать и засеять пшеницею, ту пшеницу сжать, смолотить и в муку смолоть; из той муки пирогов напечь, вашему величеству на завтрак поднесть.
     - Хорошо, - говорит царь, - позвать его ко мне!
     Явился Иван, гостиный сын.
     - Что ты там похваляешься, что за единую ночь можешь вырубить дремучий лес, землю вспахать - словно поле чистое, и засеять пшеницею; ту пшеницу сжать, смолотить и в муку обратить; из той муки пирогов напечь, мне на завтрак поднесть. Смотри же, чтоб к утру все было готово.
     Сколько ни отпирался Иван, гостиный сын, ничего не помогло; приказ дан - надо исполнять. Идет он от царя и буйную голову свою повесил с горя. Увидала его царская дочь, Василиса Премудрая, и спрашивает:
     - Что так пригорюнился?
     - Что тебе и говорить? Ведь ты моему горю не пособишь!
     - Почем знать, может и пособлю.
     Рассказал ей Иван, гостиный сын, какую службу приказал ему царь Некрещеный Лоб.
     - Ну, это что за служба! Это - службишка, служба будет впереди. Ступай спать ложись; утро вечера мудренее, к утру все будет сделано.
     Ровно в полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом - и в минуту собрались со всех сторон работники: видимо-невидимо их. Кто деревья валит, кто коренья копает, а кто землю пашет, в одном месте сеют, а в другом уже жнут и молотят. Пошла пыль столбом, а к рассвету уж зерно смолото и пироги напечены. Понес Иван, гостиный сын, пироги на завтрак царю Некрещеному Лбу.
     - Молодец, - сказал царь и велел наградить его из своей царской казны.
Повар Чумичка пуще прежнего озлобился на Ивана, гостиного сына, стал опять наговаривать:
     - Ваше царское величество, Иван, гостиный сын, похваляется, что может за единую ночь сделать такой корабль, что будет летать по поднебесью.
     - Хорошо, позвать его сюда!
     Позвали Ивана, гостиного сына.
     - Что ты слугам моим похваляешься, что можешь за единую ночь сделать чудесный корабль и тот корабль будет летать по поднебесью, а мне ничего не сказываешь. Смотри же у меня, чтоб к утру все поспело.
     Иван, гостиный сын, повесил с горя свою буйную голову ниже могучих плеч, идет от царя сам не свой. Увидала его Василиса Премудрая:
     - О чем пригорюнился, о чем запечалился?
     - Как мне не печалиться? Приказал царь Некрещеный Лоб построить за единую ночь корабль-самолет.
     - Это что за служба! Это - службишка, служба будет впереди.
     Ступай спать ложись; утро вечера мудренее, к утру все будет сделано.
     В полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом - и в минуту сбежались со всех сторон плотники. Принялись топорами постукивать, живо работа кипит, к утру совсем готова.
     - Молодец, - сказал царь Ивану, гостиному сыну, - поедем теперь кататься.
     Сели они вдвоем да третьего прихватили с собой, повара Чумичку, и полетели по поднебесью. Пролетают они над звериным двором; нагнулся повар вниз посмотреть, а Иван, гостиный сын, тем временем взял и столкнул его с корабля. Лютые звери тотчас разорвали его на мелкие части.
     - Ах, - кричит Иван, гостиный сын, - Чумичка свалился!
     - Черт с ним,- сказал царь Некрещеный Лоб, - собаке собачья и смерть!
     Воротились во дворец.
     - Хитер ты, Иван, гостиный сын, - говорит царь, - вот тебе третья задача: объезди мне неезжалого жеребца, чтоб мог под верхом ходить. Объездишь жеребца - отдам за тебя замуж дочь мою.
     "Ну, эта работа легкая", - думает Иван, гостиный сын; идет от царя, сам усмехается.
     Увидала его Василиса Премудрая, расспросила про все и говорит: - Неумен ты, Иван, гостиный сын. Теперь задана тебе служба трудная, работа нелегкая; ведь жеребцом-то будет сам царь Некрещеный Лоб. Понесет он тебя по поднебесью выше лесу стоячего, ниже облака-ходячего и размычит все твои косточки по чистому полю. Ступай поскорей к кузнецам, закажи, чтоб сделали тебе железный молот пуда в три; а как сядешь на жеребца, покрепче держись да железным молотом по голове осаживай.

     На другой день вывели конюхи жеребца неезжалого: еле держат его. Храпит, рвется, на дыбы становится. Только сел на него Иван, гостиный сын, поднялся жеребец выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и полетел по поднебесью быстрей сильного ветра. А ездок крепко держится да все молотом по голове его осаживает. Выбился жеребец из сил и опустился на сырую землю. Иван, гостиный сын, отдал жеребца конюхам, а сам отдохнул и пошел во дворец. Встречает его царь Некрещеный Лоб с завязанной головой.
     - Объездил коня, ваше величество.
     - Хорошо, приходи завтра невесту выбирать, а нынче у меня голова болит.
     Поутру говорит Ивану, гостиному сыну, Василиса Премудрая:
     - Нас у батюшки три сестры; обернет он нас кобылицами и заставит тебя невесту выбирать. Смотри-примечай: на моей уздечке одна блесточка потускнеет. Потом выпустит нас голубицами; сестры будут потихоньку гречиху клевать, а я нет-нет, да взмахну крылышком. В третий раз выведет нас девицами - одна в одну и лицом, и ростом, и волосом; я нарочно платочком махну, по тому меня узнавай.
     Как сказано, вывел царь Некрещеный Лоб трех кобылиц - одна в одну, и поставил в ряд.
     - Выбирай за себя любую.
     Иван, гостиный сын, зорко оглянул; видит на одной уздечке блесточка потускнела, схватил за ту уздечку и говорит:
     - Вот моя невеста.
     - Дурную берешь. Можно и получше выбрать.
     - Ничего, мне и эта хороша.
     - Выбирай в другой раз.
     Выпустил царь трех голубиц - перо в перо, и насыпал им гречихи. Иван, гостиный сын, заприметил, что одна все крылышком потряхивает, схватил ее за крыло.
     - Вот моя невеста!
     - Не тот кус хватаешь; скоро подавишься. Выбирай в третий раз.
     Вывел царь трех девиц - одна в одну и лицом, и ростом, и волосом. Иван, гостиный сын, увидел, что одна платочком махнула, схватил ее за руку.
     - Вот моя невеста!
     Делать было нечего, отдал за него царь Некрещеный Лоб Василису Премудрую, и сыграли свадьбу веселую.
     Ни мало, ни много прошло времени, задумал Иван, гостиный сын, бежать с Василисою Премудрою в свою землю. Оседлали они коней и уехали темною ночью. Поутру хватился царь Некрещеный Лоб и послал за ними погоню.
     - Припади к сырой земле, - говорит Василиса Премудрая мужу, - не услышишь ли чего.
     Он припал к сырой земле, послушал и отвечает:
     - Слышу конское ржание.
     Василиса Премудрая сделала его огородом, а себя кочном капусты. Воротилась погоня к царю с пустыми руками.
     - Ваше царское величество, не видать ничего в листом поле, только и видели один огород, а в том огороде кочан капусты.
     - Поезжайте, привезите мне тот кочан капусты; ведь это они умудряются.
     Опять поскакала погоня, опять Иван, гостиный сын, припал к сырой земле.
     - Слышу, - говорит, - конское ржание.
     Василиса Премудрая сделалась колодцем, а его оборотила ясным соколом; сидит сокол на срубе да пьет воду.
     Приехала погоня к колодцу - нет дальше дороги, и поворотила назад.
     - Ваше царское величество, не видать ничего в чистом поле; только и видели один колодец, из того колодца ясный сокол воду пьет.
     Поскакал догонять сам царь Некрещеный Лоб.
     - Припади-ка к сырой земле, не услышишь ли чего, - говорит Василиса Премудрая своему мужу.
     - Ох, стучит-гремит пуще прежнего.
     - То отец за нами гонится. Не знаю, не придумаю, что делать.
     - Я и подавно не ведаю.
     Были у Василисы Премудрой три вещицы: щетка, гребенка и полотенце; вспомнила про них и говорит:
     - Есть у меня оборона от царя Некрещеного Лба.
     Махнула назад щеткою - и сделался большой дремучий лес: руки не просунешь, а кругом в три года не обойдешь. Вот царь Некрещеный Лоб грыз-грыз дремучий лес, проложил себе тропочку, пробился и опять в погоню. Близко нагоняет, только рукой схватить; Василиса Премудрая махнула назад гребенкою - и сделалась большая-большая гора: не пройти, не проехать.
     Царь Некрещеный Лоб копал-копал гору, проложил тропочку и опять погнался за ними. Тут Василиса Премудрая махнула назад полотенцем - и сделалось великое-великое море. Царь прискакал к морю, видит, что дорога заставлена, и поворотил домой.
     Стал подходить Иван, гостиный сын, с Василисою Премудрою к своей земле и сказывает ей:
     - Я вперед пойду, извещу о тебе отца с матерью, а ты меня здесь подожди.
     - Смотри же, - говорит ему Василиса Премудрая, - как придешь домой, со всеми целуйся, не целуйся только с своей крестной матерью, а то меня позабудешь.
     Иван, гостиный сын, воротился домой, всех перецеловал на радостях, поцеловал и крестную мать, да и забыл про Василису Премудрую. Стоит она, бедная, на дороге, дожидается; ждала-ждала - не идет за ней Иван, гостиный сын; пошла в город и нанялась в работницы к одной старушке. А Иван, гостиный сын, задумал жениться, сосватал себе невесту и затеял пир на весь мир.
     Василиса Премудрая узнала про то, нарядилась нищенкой и пошла на купеческий двор просить милостыньку.
     - Погоди, - говорит купчиха, - я тебе маленький пирожок испеку; от большого резать не стану.
     - И за то спасибо, матушка.
     Только большой пирог пригорел, а маленький хорош вышел. Купчиха отдала ей горелый пирог, а маленький на стол подала. Разрезали тот пирожок - и тотчас вылетели из него два голубя.
     - Поцелуй меня, - говорит голубь голубке.
     - Нет, ты меня позабудешь, как забыл Иван, гостиный сын, Василису Премудрую.
     И в другой и в третий раз говорит голубь голубке:
     - Поцелуй меня!
     - Нет, ты меня позабудешь, как забыл Иван, гостиный сын, Василису Премудрую.
     Опомнился Иван, гостиный сын, узнал, кто такая нищенка, и говорит отцу, матери и гостям:
     - Вот моя жена!
     - Ну, коли у тебя есть жена, так и живи с нею.
     Новую невесту богато одарили и домой отпустили, а Иван, гостиный сын, с Василисою Премудрой стали жить-поживать да добра наживать, лиха избывать.