Дети сети...

     Хорошо все корабли изукрашены, а один корабль лучше всех. Это корабль хозяина Соловья Будимировича. На носу турья голова выточена, вместо глаз у неё вставлены дорогие яхонты, вместо бровей положены чёрные соболи, вместо ушей - белые горностаюшки, вместо гривы - лисы черно-бурые, вместо хвоста - медведи белые. Паруса на корабле из дорогой парчи, канаты шелковые. Якоря у корабля серебряные, а колечки на якорях чистого золота. Хорошо корабль изукрашен всем!
     Посреди корабля шатёр стоит. Крыт шатёр соболями и бархатом, на полу лежат медвежьи меха.
     В том шатре сидит Соловей Будимирович со своей матушкой Ульяной Васильевной.
     А вокруг шатра дружинники стоят. У них платье дорогое, суконное, пояса шелковые, шляпы пуховые. На них сапожки зелёные, подбиты гвоздями серебряными, застёгнуты пряжками золочёными.
     Соловей Будимирович по кораблю похаживает, кудрями потряхивает, говорит своим дружинникам:
     - Ну-ка братцы-корабельщики, полезайте на верхние реи, поглядите, не виден ли Киев-город. Выберите пристань хорошую, чтобы нам все корабли в одно место свести.
     Полезли корабельщики на реи и закричали хозяину:
     - Близко, близко славный город Киев! Видим мы и пристань корабельную!
     Вот приехали они к Киеву, бросили якоря, закрепили корабли.
     Приказал Соловей Будимирович перекинуть на берег три сходни. Одна сходня чистого золота, другая серебряная, а третья сходня медная.
     По золотой сходе Соловей матушку свою свёл, по серебряной сам пошёл, а по медной дружинники выбежали. Позвал Соловей Будимирович своих ключников:
     - Отпирайте наши заветные ларцы, приготовьте подарки для князя Владимира и княгини Апраксин. Насыпайте миску красного золота, да миску серебра, да миску жемчуга.
     Прихватите сорок соболей да без счёта лисиц, гусей, лебедей. Вынимайте из хрустального сундука дорогую парчу с разводами. Пойду я к князю Владимиру.
     Взял Соловей Будимирович золотые гусельки и пошёл ко дворцу княжескому. За ним идёт матушка со служанками, за матушкой несут подарки драгоценные.
     Пришёл Соловей на княжеский двор, дружину свою у крыльца оставил, сам с матушкой в горницу вошёл.
     Как велит обычай русский, вежливый, поклонился Соловей Будимирович на все четыре стороны, а князю с княгиней особенно, и поднёс всем богатые дары.
     Князю дал он миску золота, княгине - дорогую парчу, а Забаве Путятишне - крупного жемчуга. Серебро роздал слугам княжеским, а меха - богатырям да боярским сыновьям.
     Князю Владимиру дары понравились, а княгине Апраксин ещё больше того.
     Затеяла княгиня в честь гостя весёлый пир. Величали на том пиру Соловья Будимировича и его матушку.
     Стал Владимир-князь Соловья расспрашивать:
     - Кто такой ты, добрый молодец? Из какого роду-племени? Чем мне тебя пожаловать: городами ли с приселками или золотой казной?
     - Я торговый гость, Соловей Будимирович. Мне не нужны города с приселками, а золотой казны у меня самого полно. Я приехал к тебе не торговать, а в гостях пожить. Окажи мне, князь, ласку великую. Дай мне место хорошее, где я мог бы построить три терема.
     - Хочешь, стройся на торговой площади, где жёнки да бабы пироги пекут, где малые ребята калачи продают.
     - Нет, князь, не хочу я на торговой площади строиться. Ты дай мне место поближе к себе. Позволь мне построиться в саду у Забавы Путятишны, в вишенье да в орешнике.
     - Бери себе место, какое полюбится, хоть в саду у Забавы Путятишны.
     - Спасибо тебе, Владимир Красное Солнышко.
     Вернулся Соловей к своим кораблям, созвал свою дружину.
     - Ну-ка братцы, снимем мы кафтаны богатые да наденем передники рабочие, разуем сапожки сафьяновые и наденем лапти лычковые. Вы берите пилы да топоры, отправляйтесь в сад Забавы Путятишны. Я вам сам буду указывать. И поставим мы в орешнике три златоверхих терема, чтобы Киев-град краше всех городов стоял.
     Пошёл стук-перезвон в зелёном саду Забавы Путятишнч, словно дятлы лесные на деревьях пощёлкивают... А к утру-свету готовы три златоверхих терема. Да какие красивые! Верхи с верхами свиваются, окна с окнами сплетаются, одни сени решётчатые, другие сени стеклянные, а третьи - чистого золота.
     Проснулась утром Забава Путятишна, распахнула окно в зелёный сад и глазам своим не поверила: в её любимом орешнике стоят три те рема, золотые маковки как жар горят.
     Хлопнула княжна в ладоши, созвала своих нянюшек, мамушек, сенных девушек.
     - Поглядите, нянюшки, может, я сплю и во сне мне это видится: вчера пустым стоял мои зелёный сад, а сегодня в нем терема горят.
     - А ты, матушка Забавушка, пойди посмотри, твоё счастье само тебе во двор пришло.
     Наскоро Забава оделась. Не умылась, косы не заплела, на босую ногу башмачки обула, повязалась шелковым платком и бегом побежала в сад.
     Бежит она по дорожке через вишенье к орешнику. Добежала до трёх теремов и пошла тихохонько.
     Подошла к сеням решётчатым и прислушалась. В том тереме стучит, бренчит, позвякивает - это золото Соловья считают, по мешкам раскладывают.
     Подбежала к другому терему, к сеням стеклянным, в этом тереме тихим голосом говорят: тут живёт Ульяна Васильевна, родная матушка Соловья Будимировича. Отошла княжна, задумалась, разрумянилась и тихохонько на пальчиках подошла к третьему терему с сенями из чистого золота.
     Стоит княжна и слушает, а из терема песня льётся, звонкая, словно соловей в саду засвистел. А за голосом струны звенят звоном серебряным.
     "Войти ли мне? Переступить порог?"
     И страшно княжне, и поглядеть хочется.
     "Дай, - думает, - загляну одним глазком".
     Приоткрыла она дверь, заглянула в щёлку и ахнула: на небе солнце и в тереме солнце, на небе звёзды и в тереме звёзды, на небе зори и в тереме зори. Вся красота поднебесная на потолке расписана.
     А на стуле из драгоценного рыбьего зуба Соловей Будимирович сидит, в золотые гусельки играет. Услыхал Соловей скрип дверей, встал и к дверям пошёл.
     Испугалась Забава Путятишна, подломились у неё ноги, замерло сердце, вот-вот упадёт.
     Догадался Соловей Будимирович, бросил гусельки, подхватил княжну, в горницу внёс, посадил на ременчатый стул.
     - Что ты, душа-княжна, так пугаешься? Не к медведю ведь в логово вошла, а к учтивому молодцу. Сядь, отдохни, скажи мне слово ласковое.
     Успокоилась Забава, стала его расспрашивать:
     - Ты откуда корабли привёл? Какого ты роду-племени?
     На всё ей учтиво Соловей ответы дал, а княжна забыла обычаи дедовские да как скажет вдруг:
     - Ты женат, Соловей Будимирович, или холостой живёшь? Если нравлюсь я тебе, возьми меня в замужество.
     Глянул на неё Соловей Будимирович, усмехнулся, кудрями тряхнул:
     - Всем ты мне, княжна, приглянулась, всем мне понравилась, только мне не нравится, что сама ты себя сватаешь. Твоё дело скромно в терему сидеть, жемчугом шить, вышивать узоры искусные, дожидать сватов. А ты по чужим теремам бегаешь, сама себя сватаешь.
     Расплакалась княжна, бросилась из терема бежать, прибежала к себе в горенку, на кровать упала, вся от слез дрожит.
     А Соловей Будимирович не со зла так сказал, а как старший младшему.
     Он скорее обулся, понаряднее оделся и пошёл к князю Владимиру:
     - Здравствуй, князь-Солнышко, позволь мне слово молвить, свою просьбу сказать.
     - Изволь, говори, Соловеюшка.
     - Есть у тебя, князь, любимая племянница, - нельзя ли её за меня замуж отдать?
     Согласился князь Владимир, спросили княгиню Апраксию, спросили Ульяну Васильевну, и послал Соловей сватов к Забавиной матушке.
     И просватали Забаву Путятишну за доброго гостя Соловья Будимировича.
     Тут князь-Солнышко созвал со всего Киева мастеров-искусников и велел им вместе с Соловьем Будимировичем по городу золотые терема ставить, белокаменные соборы, стены крепкие. Стал Киев-город лучше прежнего, богаче старого.
     Пошла слава о нём по родной Руси, побежала и в страны заморские: лучше нет городов, чем Киев-град.