Едет Горшеня с горшками, дремлет. Вслед на тройке катит царь Иван Васильевич.
     Догнал Горшеню:
     - Мир по дороге!
     Горшеня оглянулся:
     - Спасибо.
     - Знать, вздремнул?
     - Вздремнул, великий государь: не бойся того, кто песни поет, а бойся того, кто дремлет.

     - Экий ты смелый, Горшеня, люблю таких. Ямщик, поезжай тише! А что, Горшенюшка, давно ты этим ремеслом кормишься?
     - С молоду, да вот и в полвека стал.
     - Кормишь детей?
     - Кормлю, царь-государь. И не пашу, и не кошу, и не жну, и морозом не бьет.
     - Хорошо, Горшеня, ну, а все-таки на свете не без худа?
     - На свете есть три худа, - Горшеня отвечает.
     - А какие, Горшенюшка, три худа?
     - Первое худо - худой сосед, второе худо - худая жена, а третье худо - худой разум.
     - А скажи, Горшеня, - спрашивает царь, - которое худо всех хуже?
     - От худого соседа можно уйти и от худой жены тоже можно уйти, а от худого разума никуда не уйдешь, все с тобой.
     - Верно, Горшеня. Ты молодец. Слушай. Ты для меня, а я для тебя. Прилетят гуси, перышки ощиплешь, а по-правильному покинешь?
     - Годится, так покину, а то и наголо ощиплю.
     - Ну, Горшеня, постой, я твою посуду погляжу.
     Остановился Горшеня, стал раскладывать товар.
     Приглянулись царю глиняные тарелки.
     - Наделаешь мне этаких?
     - Сколько понадобится, царь-государь?
     - Да, возов десяток надо.
     - А сколько сроку даешь?
     - Месяц.
     - Можно и через две недели управиться. Я для тебя, а ты для меня.
     - Спасибо, Горшенюшка.
     - А ты, государь, где будешь в то время, как я товар привезу в город?
     - Буду я в доме вот у такого-то купца в гостях, запомни.
     И уехал царь.
     В городе он приказал, чтобы на всех пирах и угощеньях не было посуды ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы посуда только глиняная.
     К тому времени Горшеня исполнил царский заказ и привез товар в город.
     Увидал глиняную посуду боярин и говорит:
     - Продай, Горшеня, мне весь свой товар.
     - Нельзя, по заказу.
     - А что тебе! Коли задатка под работу не взял, никто винить не станет, бери деньги.
     Мнется Горшеня. А у боярина глаза разгорелись: "Воз себе оставлю, а остальное продам втридорога, теперь глиняную посуду с руками оторвут",- думает боярин.
     - Ну, что возьмешь, Горшеня?
     - А вот что: каждую посудину насыпать дополна деньгами.
     - Полно, Горшенюшка, много!
     - Ну, хорошо, одну насыпать, а две отдать, хочешь так? Дешевле не будет.
     На том и сладили.
     Насыпают да высыпают, насыпают да высыпают. Сыпали, сыпали, денег у боярина не стало, а товару еще много.
     Боярин прикипел, глаз от посуды отвести не может, барыши в уме считает.
     - Как быть, Горшенюшка?
     - Ну что, нечего делать, уважу тебя. Коли свезешь меня на себе вот до такого-то двора, отдам тебе и товар, и все деньги.
     Мялся, мялся боярин - жаль себя, а пуще того денег жаль, - и сладили.
     Выпрягли коня, сел Горшеня в телегу, впрягся боярин и повез. Горшеня песню запел, а боярин везет да везет.
     - До коих мест везти-то тебя?
     - Да вот до этого двора, до этого дома.
     Весело поет Горшеня, а против дома высоко поднял. Услыхал царь, выбежал на крыльцо:
     - Здравствуй, Горшенюшка, с приездом!
     - Спасибо, царь-государь.
     - Да на ком ты едешь-то?
     - Да на худом-то разуме, государь.
     - Ну, молодец, Горшеня, умел продать товар! Боярин, скидай строевую одёжу и сапоги, а ты, Горшеня, снимай кафтан и разувай лапти. Ты, боярин, обувай лапти, надевай кафтан, а ты, Горшеня, надевай строевую боярскую одёжу. Не много ты, Горшеня, послужил, да много выслужил, а ты, боярин, не умел владеть боярством. Ну как, Горшеня, прилетали гуси?
     - Прилетали, царь-государь.
     - Перышки ощипал, а по-правильному покинул?
     - Нет, наголо, великий государь, всего ощипал.